Первая в жизни встреча (не лицом к лицу, но всё же, как холодом накрыло) с призраком, знакомство с Чумой и Тринадцатый час, дуэль между человеком с честью и Кошмаром без оной. Холод ночи, безупречный купол света, созданный наставником, с убийственным спокойствием наблюдавшим за происходящим. Поединок краток, как последний вздох. Приказ "брось оружие!" и почти мгновенная - смерть? - от кошмарных когтей, чувство ужаса и тихое: "Правила. В начале дуэли обговаривают все правила и выбирают оружие. Не нужно забывать о мелочах, помни это" Темнота у ступеней сгущалась, словно кофе на самом дне чашки, когда допиваешь его мелкими глотками, и будто кожей чувствовалось, как утекает чужая жизнь. Люми вглядывалась в незнакомое лицо студента по прозвищу Самурай, и с отчаянной надеждой взглянула на Аарина: "мы ведь можем ему помочь? Нельзя его бросить..." Святой помолчал немного, затем положил руку на плечо девочки и многозначительно произнес: "Идем. С ним все будет в порядке" Привыкшая верить безоговорочно, следующие несколько минут Люми провела в одиночестве у Алтаря, вокруг которого то и дело шипели голодные Кошмары, тянущие свои когтистые лапы к её рукам, но не смеющие прикоснуться к свету. А потом Святой вернулся вместе с едва живым дуэлянтом, опустил его у алтаря и снова ушел - "присмотри за ним" Скребущая душу тишина, осознание собственной беспомощности и яркое желание помочь, сделать лучше, легче - только вот ни сил, ни умений. Бесполезность. "Только твоя вера в свет дает тебе защиту, без этого алтарь никого не спасет" - Аарин был как всегда немногословен и спокоен - "Как думаешь, почему я не спешу помогать им всем, не уничтожаю Кошмаров направо и налево, стоя на пороге убежища?" Да, конечно, каждый должен быть на что-то способен и сам, но Святой говорит о другом, о единстве пред лицом общего врага, о жертвенности, о том, как боль и кровь связывают сильнее нежности - и Люми не знает толком ни о том, ни о другом, но всё равно верит, ведь как можно не верить в его слова? "Будь осторожна с вампиром. Однажды в ней проснётся жажда крови. Однажды она не сможет это победить" Она кивает и она осторожна: тонет в черноте глаз без зрачков и знакомится - как по хрупкому льду ступает, замирая, задерживая дыхание, разговаривает, с ней - темноволосой, яркой, звенящей, с чужим непонятным именем, а потому для всех просто Гуля. Белоснежные клыки сверкают в каждой улыбке, напоминая об опасности, но душа кажется такой самоотверженной... Все делятся историями про лето, рассуждают, смеются, пока не обрушивается болезнь - зловещий брат Леди Смерти пришёл не просто так, а с подарками, и победить это - как? Свет защищает верную ему, но что ей с того, если нельзя поделить это благословение на всех? А после появляется Нечто. Страшное, неотступное и смертоносное. Рыщет, принюхивается, выискивает кого-то, смеётся, поёт и веет неотвратимым холодом бездны. Святой Аарин спокойно глядит на то, как падает на пол вставший на пути у ужаса мастер Бьёрн и шепчет на ухо: "Проклятые. Гончие псы Леди Смерти. Не вставай у них на пути - и они не тронут. Им нужен лишь один. Они ищут клятвопреступника, нарушителя... и они его найдут" - а в голосе звучит нечто такое, что заставляет девушку подумать: он знает, кого они ищут. Но пока не находят и исчезают где-то во тьме...

Вместе с новым рассветом приходят новые знания: мастер-рунист все силы кладет на то, чтобы этой странной внезапной студентке показалось возможным учиться наравне со второкурсниками, но в глазах её он встречает отчаянную безнадежность. Руны, знаки, символы, значения, всё смешивается, путается и к тому же срывается урок, и происходит разное... "Найди себе учителя, и я подарю тебе оружие, если он научит тебя пользоваться им с умом" - Люми не стремится воевать, но знает, что нужно уметь постоять за других, и уже через полчаса договаривается о тренировке с девочкой-викингом, которая так и не доживает до неё. Факультативом отчего-то вновь выпадают руны - "хочешь опережать всех на шаг? Вот тебе задание" - и день наполняет аромат безумия. Не согласишься с Зубастиком - ничего не выйдет, и приходится стиснуть зубы и играть по её правилам. Играть - в самом прямом смысле! Преодолевая болезни и другие трудности мчать в библиотеку, бесстрашно хватать свитки (Гуля: "мне нужно ещё пять средних ран..." я: "С радостью помогу тебе, идем в библиотеку!", узнавать всякое и иногда ТАКОЕ... Бегать, подобно всем остальным в поисках мастера Мессинга - но не для того, чтобы что-то получить, а совсем наоборот, помочь спастись от Проклятых, бегать в поисках друзей совершенно незнакомых ей Греев, бегать за смешным Богатырем-Дырявые-Руки, чтоб посмотреть, как он справляется и поддержать, если потребуется (нет, не требовалось, он сам себе поддержка) Ну, и прочие неожиданности... Кто ещё в своём уме предложит свою кровь голодному вампиру? От всей души и искренне - а в ответ злобное шипение боли и ужас в глазах далеко-ещё-не-подруги-но-уже-не-совсем-чужой-нелюди... ну разве можно было знать, что Свет так обжигает? Люми знает, но не всегда помнит, увы. А её обжигает не меньше - воплощённый Светлый встает у неё за плечом и ласково шепчет на ухо: "Не бойся, ничего не бойся, пока я рядом... Все они умрут, если не пойдут за нами, мы выжжем этот мир лучезарным светом ибо нет другого пути, кроме нашего! Иди и скажи им об этом! И ничего не бойся..." От страха дрожат колени и раскалывается голова. Внезапное чувство полного, бездонного одиночества и ужаса захлёстывает с головой, заставляя тонуть и захлёбываться. Люми не хочет этой ярости, боли, уничтожения, этого Светлого ада, который воцарится тут, едва Святой ослабит контроль или согласится с этим Кошмаром, ей хочется жить и чтобы другие жили, она знает, что каждый приходит к свету, если ему помочь, и не нужно никого убивать. Разве насилие - прекрасно?! "Свет не есть добро, ты знаешь!"- напоминает Светлый и дрожь пробегает по спине. Она знает, что её Свет - другой и милосердный, но не смеет сказать ни слова и соглашается, стараясь быть искренней. Она боится говорить, боится молчать, и не знает, куда бежать и спрятаться - ей не к кому обращаться за помощью, некому рассказать и спастись, защититься от этого ужаса, творящегося в голове, от звенящего яростью голоса: "Они умрут, умрут, умрут..." Она одна и совсем чужая в этом мире, и каждый "тёмный" теперь шипит от боли при её приближении, и каждую секунду она боится, что не справится, не сможет сдержать, если понадобится, и ещё немного того, что он почувствует её страх и её измену. Люми бежит к Святому Аарину, но и с ним не будешь откровенной, ведь одно его слово - и Светлый Кошмар снесет ей голову, как еретику и предателю. Она говорит от имени Света с первым учеником, убеждаясь в его верности, несмотря ни на что, затем с Милым Песцом (и ах, как сложно судить о равновесии, когда в твоём мире теперь Свет иногда страшнее самой тёмной тьмы), потом он вынуждает её искать Самурая, в чьих руках Ридимир, выбравший себе человека, единожды и навсегда. Каждый отвечает по-своему, но никто, никто не может помочь.

"Как тебе студенты?" уже в третий раз за сутки задаёт этот вопрос наставник. "Они... разные" Как объяснить в словах циничную насмешливость Зубастика, северную легкость Ярославы, чистоту души вампира, честность и отвагу Самурая, открытое дружелюбие Богатыря, рассказать о том, какие они, сколько в каждом из них света?.. Но Аарин хочет знать не это - да и кто знает, что он желал услышать? Он открывает ей новые возможности и произносит: "Я хочу, чтоб в следующий Тринадцатый час ты не оставалась у Алтаря, а была бы с ними вместе" - и Люми кивает, соглашается, ведь плата за дарованные знания всегда должна быть. Но в этот раз происходит Ритуал и наставника запирают вместе с Чумой в ритуальном круге, а сошедший с ума мастер Бьёрн творит нечто страшное и разносит окружающее пространство в осколки. Голодные Кошмары рвуться внутрь, клацают зубами, когтями, в клубах пыли от разрушенных стен танцуют безумные тени, капли крови обагряют края ритуального круга, Светлый развоплощен, Аарин почти без чувств запечатан в Круге, студенты умирают пачками... Непонятным осталось только то, как удалось пережить этот ужас. Но удалось, и вот уже Барон Суббота стоит перед ними и диктует свои правила. Его Люми не боится, но обходит стороной - на всякий случай. Закручивается планирование Карнавала, и прочие занятия отходят на второй план, ведь в тот же вечер Барон желает смотреть, что получится у этих неразумных. Выдохнуть не удается ни на секунду, ведь всем нужно помочь, поддержать, сделать что-то, что всем поможет, пусть даже это роль невзрачного призрака в постановке. Однако мысли едва ли удерживаются на месте и отчаянный ужас, царящий в сердце так и просится наружу, а что там - снаружи - сейчас всё равно. Барон отчитывает студентов, чихвостит преподавателей и диктует свои идеи. Люми всё равно, ей не до веселья, а брат Леди Смерти тем временем указывает на неё своим костлявым пальцем и что-то вспыхивает - не перед глазами, а где-то внутри. Лёгкая, как дыхание летнего ветра, музыка, струящаяся потоком ласкового света, уносящая страх. (желающим сильно визуализировать - то была "Два дракона" Айрэ и Саруман) Это песня о том, чего Люми никогда не знала: о чем-то прекрасном и неземном, далёком и незнакомом, чудесном и искреннем, о невесомом танце теней и света, о полёте, а больше - о доверии и взаимосвязи, страхе потерь и о том, что за спиной есть тот, кто никогда не предаст. О том, что она не одна. Дыхание сбивалось и реальность ускользала, это было странно и необъяснимо, а оттого немного страшно. Наваждение прошло очень быстро, но остро отпечаталось в душе, и в вечерних сумерках, убегая в очередной раз кому-то на помощь, девушка не могла отделаться от неясной печали. Дальше был мозговой штурм. Как сделать Карнавал таким, чтобы понравилось Леди? Ежи, летающие руки и ноги, песни и танцы, красивая сказка? А что, если Леди вообще не приедет? Смех, гулкий звук шагов по широким коридорам Школы, всё новые истории и тонкое ощущение чьего-то внимательного взгляда - но откуда? Никак не понять... А не сходить ли нам снова в библиотеку? Опасная паутина, сумрак, узкие коридоры меж стеллажами, "Куда мне сесть?", а через минуту с помощью Гули вытаскивать почти бездыханную Зубастика через все эти переплетения, благо, её Библиотека узнавала и признавала. Вспоминать содержимое свитка, пересказывать, спотыкаясь и забывая слова... Ещё есть время, пусть немного, но есть. А вот у мастера Мессинга, кажется, нет... Снова приходит Проклятая, и снова никто не слышит Люми. Она вздыхает и смотрит на Зубастика - "я так тебя понимаю", скользит по лицам собравшихся и вдруг встречает взгляд - непохожий на другие, будто две сияющие звезды следят за нею, внимательно и спокойно. "Показалось"- на мгновение отмахивается она, улыбаясь в ответ на улыбку, но уже точно знает - нет, не мираж, человек, совершенно живой и настоящий. Тот самый человек. "Не согласитесь ли немного прогуляться?" Кажется, здесь с ней впервые кто-то заговорил просто так, не как со студенткой, не как с ученицей, не как со светлой, а просто - как с человеком, тем, кем она так не привыкла, так боялась и так отчаянно желала быть. Улицы тонут в поздних сумерках, тишина укрывает Школу, только стрекочут сверчки и хрустит утоптанный песок садовых дорожек под ногами, а из темноты то и дело выплывают округлые силуэты горящих фонарей. Кагэ говорил обо всем на свете, о прошлой жизни, о красотах своего мира с той легкой грустью где-то в отголосках интонаций, в которой угадывается смутная тоска и жалость о невозможности хоть на мгновение вернуться назад. О да, этот мир не так красив, как многие другие - Люми осознала это только сейчас, и думала о том, как многое можно было бы почти увидеть чужими глазами: все эти храмы, играющие краски, переплетение оттенков, все, что так ярко звучит в её воображении. Как человек, никогда не знавший жизни, она не находила слов для ответов, да и что тут скажешь - в её Городе нет и десятой доли того, о чем задумчиво рассказывал Самурай, и сама она никогда не представляла ничего такого. Холод пробрался ей за плечи, но тяжёлый чёрный плащ мгновенно окутал теплом, мягким и уютным, будто улыбка нового друга. Как незрячая с рождения, которой вдруг подарили возможность видеть, Люми впитывала это тепло и участие, эту прелесть странных историй и стихов, сплетавшихся из слов, и они захлёстывали её с головой, будто звёздный дождь осыпался ей на голову, даруя ощущение чуда. Из ниоткуда внезапно появился Альфред, заговорили о предстоящем праздновании, о мелких необходимостях, заставляя вспомнить о том, что всё конечно. А после - зомби, зомби, зомби со всех сторон! Впереди неупокоенное кладбище и путешествие туда с Альфредом, а после - с Мессингом до разрытых могил. Девочке страшно, но она идет, сжимая в ладонях свечу и подставляя плечо обессилившему Святому - она не видела его почти целый день и теперь он был почти не похож на себя. Уже не расступались Кошмары от одного его взгляда, не рассыпалась пеплом любая нежить, коснувшаяся его, он все ещё был Светом, но не лучезарным светочем, а скорее огнем, подобным трепещущему пламени свечи в руках его ученицы. Была ли то Чума, которую он принял на себя или что-то иное? Пока ещё Святой предпочитал не отвечать. "Благими намерениями выстлана дорога в Ад... и я иду по ней" Кладбище было освящено, но поможет ли это? Как знать. Аарин шептал молитвы, склонившись у Алтаря. "Ты помнишь? Я хочу, чтобы в этот Тринадцатый час ты осталась со всеми" Она помнит. И остаётся. "Я ничего не умею, но я буду помогать тебе" "Да"- соглашается Гуля, колокольчик смолкает, и Ярослава ныряет в астрал, чтобы танцевать там с призраками, а после - спать, свернувшись клубком под кроватью. Кошмары нападают с особой яростью, четверка "боевых" студентов отчаянно отбиваются - здесь они одни, преподавателей нет, убежища нет, зато есть те, кто не выживет без них. Слышен крик Альфреда и отчаянный вопль его сестры, бросающейся на помощь, Богатырь приносит свою жертву Свету, доказывая, что не зря учился у Аарина и разделяя раны с товарищем, а через несколько мгновений они уже втаскивают всех пострадавших в кабинет ритуалистики и Гуля суетится, накладывая руны лечения на Ассоль и Самурая. Люми бросается помогать, как может - она, конечно, знает про контракт студентов с Леди, но знает и то, что характер у хозяйки этого мира переменчив и никто не скажет, когда той придёт в голову изменить правила игры. Странный флакон с длинной трубкой в одной руке, стиснутые пальцы Кагэ в другой - он улыбается ей сквозь боль, будто зная, что она готова расплакаться от отчаяния и беспомощности - и полчаса напряженного ожидания и вслушивания то в тишину, то в шорохи шагов. "Нас мало, как нас мало, что мы можем им противопоставить?" - она даже не замечает, как начинает считать себя частью них, этих разных, непонятных, неповторимых людей и нелюдей. Приходит Аарин и благосклонно гладит её по голове. "Ты здесь, помогаешь? Это славно" Тринадцатый Час проходит почти без жертв - кажется, все чему-то да научились, но Пляска Смерти уводит многих, и как хорошо, что старшекурсники знают, как с этим бороться! Звонкий голос вампира уводит нечисть в сторону кладбища и никто не возвращается... Школу атакуют призраки: один жаждет подарков, другой - избавиться от всех них, и мастер Бьёрн, как всегда, совершает все возможное и невозможное, чтобы решить эту проблему. После происходит страшное, странное, непонятное: наставник теряет свет и постепенно сходит с ума. Люми желает помочь, но не знает, что можно сделать, как быть, и лишь потом понимает, что дело в этом проклятом ноже, и что мастер Мессинг, к которому она хотела было впервые обратиться с просьбой тут не поможет, поскольку сам выглядит чуть ли не ещё более безумным, а мастер Бьёрн и без неё уже бьётся над разгадкой этого тёмного артефакта. А сон крадет сознание у этой жизни и ведёт путанными тропами. Люми снятся звёзды и тишина, пустынная аллея, залитая лунным светом, и из-за следующего поворота доносятся полузнакомые голоса, втиснувшееся в голову, отчего-то ужасно страшное: "Мессинг, предатель...", слова об ужасах прошлого, а после лес вспыхивает и разлетается миллиардом искр, а Воплощённый Светлый шепчет на ухо: "да будет Свет!" И если кто и вытащит, то это... кто? имена путаются, небо рушится, свет ослепляет и режет глаза, и кто-то толкает в пропасть с тихим: "Проснись..." Гуля расчесывает свои густые тёмные волосы и договаривает: "просыпайся скорей, иначе опоздаем" Руны покоряются всё легче, этот мир становится всё ближе, Школа всё родней, а что говорить о студентах... Светлый Кошмар появляется, как всегда, неожиданно и манит её к себе: "Мы вернём Святого, я знаю, что нужно сделать. Пойдём, соберём всех последователей у Алтаря! Ну, что же ты боишься? Ты не хочешь спасти Аарина? Ты сомневаешься?.."- грозные нотки закрадываются в интонации его рвущего душу голоса, а, быть может, это только плод воображения, но Люми поспешно кивает и делает, что говорят. Светлый приводит Аарина и пытается совладать с ним, но каким бы безумным ни был уже-не-Святой, сил у него достаточно, да и нож, на котором навеки сомкнулись пальцы, не дает владельца в обиду просто так. "Отойди!"- прогремел голос в её голове и сопротивляться стало невозможно - лишь забиться в угол и кусать пальцы, в ужасе глядя, как сияющее чудовищное существо ударом сбивает её наставника с ног и выкручивает ему руки за спиной. Вот теперь она поняла, что его "спасти" возможно было равно "уничтожить", но что-то исправлять было слишком поздно. "Ты же предала меня! Как ты могла?..", но Кагэ уже заносит Ридимир и льётся кровь, а проклятый артефакт тает в руках Самого Светлого. "Гуля! Помоги! Скорее..." - как это глупо искать помощи для того, кого сама же и подвела под эту расправу, как это трусливо и отвратительно... но только бы всё было в порядке с ним - с человеком, научившим её всему, тем, кто вёл её за руку по своей дороге, оберегал от опасностей и учил тому, что умел сам - лишь бы всё обошлось, пусть будет не Святым, только пусть будет! Нечеловеческая уже-почти-что-подруга летит, сбиваясь с ног и оставляя других, но всё тщетно, последнее дыхание замирает на губах Аарина и "Я не могу помочь мертвецу... прости" - и никто не может. Никто. Никто? Кроме неё... Но как же сложно решиться! Вокруг говорят о чем-то, спрашивают об обычаях, но она не слушает и отвечает невпопад. Вобрать весь Свет, что только остался ещё в душе, сдержать слёзы, закусить губу и быстро, на одном дыхании, чувствуя тёплый взгляд Кагэ за спиной, и торопясь, чтобы он ничего не понял раньше времени, скомканно "Именем Света и во имя Его! Я готова разделить его судьбу, готова принести себя в жертву, только верни этого человека к жизни... Он так много сделал и может сделать, и не он виновен в своих ошибках!" Она не знала, можно ли с помощью Жертвы вернуть кого-то к жизни, не знала, достойна ли она милости Света и ответа его на просьбы, не знала, стоит ли её жизнь жизни Аарина, но если можешь что-то сделать - действуй! Цена велика, хочешь получить что-то - отдавай всё, правила известны, жизнь за жизнь и как бы не больше. Однако не разверзлись небеса, не явилась за ней ни Леди Смерть, ни кто либо другой и вообще ничего не произошло. Только чуть дрогнули веки и загорелся взгляд Святого. "Что вы натворили! Что же вы натворили... Клинок Предателя у Светлой сущности - во что он его превратит, в насколько тёмного Кошмара? Пока я держал этот нож в руках, я собою сдерживал его магию, а теперь... Зачем вы это сделалали?!!" Люми склоняет голову, будучи виновной по всем фронтам, она уже не знает, что делать дальше. "Благими намерениями вымощена дорога в ад..."- вздыхая, замечает Самурай,- "и, кажется, мы идём именно по ней" Люми вздрагивает и поднимает глаза: "Он сказал слово в слово то же самое... вчера. Что мы сделали?" Но так или иначе, несущий Свет снова жив и с ним жива хоть какая-то надежда. На что? Хотелось бы знать. В Тринадцатый Час не происходит ни-че-го, и это пугает ещё больше. А Сказка оборачивается погибелью - Альфред случайно произносит Истинное Проклятие Смерти и называет имя Дворника, а это уже даже хуже, чем расползающаяся по швам ткань мироздания, и каждый понимает это. "Мастер Бьёрн, вы говорили, что руны могут всё. А могут ли руны исправить ЭТО?" - во время этого вопроса рунист вовсю уже выдумывал способы спасения. "Мне нужны трое самых лучших. Ты, Зубастик, ты, Гуля и ты, Самурай, идём к Барону, он ждёт нас" - и Люми, конечно, увязывается следом, и тоже получает для себя задание, с помощью Кошамра ("Зубастик, мне нужны твои мозги!" "Ахххх... как вы надоели, почему никто не может сам?!" придумывает решение. Сказки бывают добрые, смешные, страшные и все по-очереди отражаются в глазах этой странной сущности, что улыбается и тянет руки, и ждёт рассказа. Загадками, судьбами и развилками разрисованы руки второй, что тоже непрочь послушать. Слова не сплетаются, не рвутся наружу, как ни пытайся - есть вещи, о которых просто так не рассказать. Приходит Гуля - и с ней легче, но всё равно всё не то. А впрочем, какая разница, если слушательницы довольны? Тем временем в Мироздании происходит что-то - и не было уже никакого проклятья (точнее, было, но не то), и дышать становится легче. Зато пропадает Барон, а с ним и улыбки с лиц Сказочницы и Гадалки, закручиваются поиски, ритуалы, творит беспредел призрак Учителя мастера Анны (тот самый, чьи мозги так красочно демонстрируют необходимость соблюдения правил техники безопасности в ритуалах) и случается ещё тысяча вещей в секунду, за которыми даже следить не успеваешь. Зубастик устраивает Историю Поиска, что-то эдакое и, как всегда, только ей одно понятное, вовлекая всех окружающих в свою затею. "Помогите мне с конструктом ядерной бомбы для астрала" - мастер Бьёрн даже в своём уме немного безумен в своих задумках. Точный, миллиметровый расчет конструкта и собственных возможностей, до самой последней капли: мероприятие высшей опасности... С замиранием сердца вся Школа ждёт - что же получится, что будет? Гном возвращается живым, но обессиленным, и в очередной раз подтверждает свои слова о том, что руны могут всё. Небольшая компания из старших студентов и Мессинга находит Барона в астральной проекции Библиотеки, нарушая правила пользования ею, и получая за это наказание от Библиотекаря - это, конечно, справедливо.
Их трое в кабинете рун и ещё мастер Бьёрн, так многому научивший её, который сообщает, что пришло время для получения допуска и экзаменов - Люми приравнена ко второму курсу и это испытание и для неё тоже. Старшекурсники собираются вокруг, дают советы, подсказывают, кто-то срочно находит соль, кто-то торопливо рисует руны, кто-то разрабатывает стратегию, все вместе провожают их до самых дверей подземелья, и Святой отзывает девушку в сторону: "Ты действительно хочешь пойти туда? Это необязательно - для тебя" Она смотрит в его излучающие свет глаза, вспоминая, как много они сделали с Гулей вместе за этот курс, как отчаянно ввязывался во все передряги Богатырь-Дырявые-Ручки, сталкивается с внимательным и слегка настороженным взглядом Самурая, не упускающим её из виду и, понимая, как многому на самом деле научила её эта Школа, уверенно кивает: "Да, хочу" Хочу быть с ними, хочу быть одной из них, и на занятиях, и в Тринадцатый Час, и перед лицом Леди Смерть, до выпускных экзаменов и дальше... Резонно снять амулет Света и остаться один на один с тем, что можешь и умеешь сама. Добыть драконью кровь, снять проклятье с преподавателей, перевестись на следующий курс; трясет от холода - или больше от волнения? -
когда с грохотом захлопывается дверь за первой группой (войти можно только суммой курсов не больше 5) и короткие мгновения тянутся напряжённой вечностью, только что с того, если на плечи падает чёрный плащ и Кагэ улыбается: "Не бойся. Всё хорошо" Под жуткий шум и топот наружу вырываются Гуля и Богатырь, оба живые, хоть и не очень целые. Торопливое описание положения дел, шаг в темноту и полоса препятствий до пары заветных бутыльков, всё проносится вихрем, даже опомниться невозможно, как свет фонарей уже режет глаза и торжествующие голоса знаменуют завершение экзаменов. В качестве награды "немного бытовой магии" от Зубастика: как звёздное небо под ногами, как восторг всей Вселенной, сбивающий дыхание, завораживающий, затягивающий... Леди Смерть приходит на приглашение своих подопечных, и улыбается ласково, протягивает руки, приветствует каждого. "Светлый! Что ты забыл здесь? Заключаем контракт или ты убираешься отсюда!" Никаких контрактов, разумеется, не будет, и есть только сутки на развязку. Аарин, кажется, не намерен никуда идти, ведь Свет ведёт его и велит оставаться здесь, по крайней мере, пока - но станет ли он спорить с Леди? "А ты, девочка, ты пришла сюда с ним? Ты можешь остаться, я буду рада..." нежный голос вливается в сознание, прохладные пальцы ласково прикасаются к щеке, и Люми дрожит от нестерпимости выбора. Свет велел ей следовать за Аарином всюду, он дарил ей своё благословение, она и сама была этим светом, насколько хватало сил, наставник столькому научил её, но... Разве сможет она уйти отсюда? Придя сюда никем, не имея ничего, кроме светлых помыслов, она была совсем другим человеком, а все, что вокруг казалось не таким уж значимым, не было близким. Но сейчас после всего, что произошло, после стольких совместно пережитых опасностей, после того, как она стала частью этой Школы, как осознала цену дружбы и поддержки, после того, как сплела свою душу с чужой - уйти? "У тебя есть время до представления"- негромко произносит Леди, и фраза эта звучит как "Выбирай, девочка, второго шанса не будет!" Стоило попытаться спросить у Святого, ведь у него всегда есть совет в запасе, но не сделала Люми и нескольких шагов, как Карнавал начался и пронесся мимо, словно малоувлекательная кинолента: что-то происходило, но мысли были не о том, и наблюдать удавалось лишь краем глаза и то невнимательно. Очнулась девушка лишь тогда, когда Леди собрала всех в круг (Аарин стоял в стороне, но её что-то потянуло туда, ко всем) и каждому сказала несколько фраз, ободряющих, заставляющих улыбнуться, настоящих - ну разве что, кроме Мессинга, обрывки контракта которого пеплом осыпаются на землю в гнетущей тишине затаивших дыхание студентов и мастеров. Смерть останавливается напротив Кагэ, ласково заглядывая ему в глаза, Люми крепче сжимает пальцы в его руке, и кажется время останавливается: ни вдохнуть, ни пошевелиться, ни сказать хоть слово... "Ты ни в чем не виноват. Сделай то, что должен. Давай" Самурай делает взмах, Ридимир яркой молнией сверкает в его руке и в полнейшей тишине Леди Смерть рассыпается звёздной пылью, подхваченной порывом северного ветра. В то же мгновение заклинание, утратившее силу с гибелью той, кто его наложила, развеивается, мир вокруг оживает и Люми, знающая, как все они любят Леди и подозревающая, ЧТО попытаются сделать с её убийцей, бросается вперёд с мыслью только о том, что в сулчае чего убивать людей, в общем-то, не так уж и плохо. Кагэ одним привычным жестом отталкивает её за спину и замирает в ожидании возможного поединка. С неба огромными белыми хлопьями медленно падает снег.


Божечки-кошечки, я дописала это графоманское полотно, и простите все меня за это. Я выпустила миллион подробностей и кучу событий, наверняка перепутала хронологию, потерялась во временах, но я, наверное, не могла не написать всё это.