Отчёт по ПРИ "Сказки Города и Трав". Часть первая, творческая. День I

[Fly-Delfina]

Друзья, я сразу прошу прощения за возможные ошибки, за неверную последовательность событий и не дословные фразы. Сами понимаете - удержать в голове всё просто невозможно.
Меня всё ещё кроет, разрывает и переворачивает, я не могу адекватно воспринимать реальность и этот текст.
Точка зрения игрока, спасибы и всё остальное будет позже.

Город глазами Девочки

Город глазами Девочки.

Степь шумит и шепчет, вздымается волнами и утихает, то улыбается, то отворачивается. Девочка бежит вприпрыжку, топчет грязными босыми ногами твирь, останавливается, срывает цветок и вкладывает его в небольшой букет. Ей нет и четырнадцати, она танцует с ветром, а потом спешит в свой Город. Глаза у неё как воды Горхона, синевато-серые, то спокойные и прозрачные, будто лёд, то тёмные от бури. Исцарапанные руки в земле, под ногти забилась грязь, а коленки ободраны, как полагается ребенку и наспех замазаны чем-то тёмным, видимо, дезинфицирующим. В её движениях какая-то резкость и чуть-чуть – диковатость, но она умеет прикидываться милой. На ней голубое в белый горошек платье, на синей ленте на шее висит тетрадка в обложке из степных трав, а на концах ленты серебряный колокольчик и металлический ключ. У неё есть друзья, и Город, и старший брат, и больше в жизни ей ничего не нужно.
Девочка входит в Город и Призрачная Кошка вьётся возле её ног. Девочка выплетает ленточку из косы и повязывает на шею Кошке.

"Привет, меня зовут Лия, мне 13. Некоторые говорят, что я уже взрослая, хотя гораздо чаще я слышу «ты ещё маленькая, не лезь».
Я живу в Городе-на-Горхоне. Он, наверное, не самый большой, зато старый и стоит прямо на границе со Степью. И у нас есть железнодорожная станция. И Бойни. И самое главное – наш Многогранник. В Городе очень красиво, хотя я знаю, что некоторые считают его мрачным и… пустым. Это неправда.
Мы обитаем в городской больнице, вместе со своим кузеном. Он – Станислав Рубин – городской врач, он учился (и ещё учится) у дедушки Исидора Бураха, и потом станет самым лучшим врачом на свете.
У меня нет родителей. Я потеряла их пять лет назад. На самом деле я плохо помню, что именно произошло, всё как в тумане, да и давно это было. У нас была эпидемия, многие болели. В доме пахло страхом, смертью и отчаяньем, мне было ужасно, просто ужжжасно страшно, в голову будто бы ломились какие-то голоса, я спряталась где-то, кажется, под кроватью, но меня нашёл и вынес из дома дедушка Бурах - уж не знаю, как он меня нашел и как не побоялся заходить в зараженный дом. Хотя он вообще-то ничего не боялся – он смелый и добрый и очень меня любит. Ну, и всех других тоже. Я хотела бы быть его внучкой… Всем нам он предпочитает Спичку, но это не удивительно, ведь Спичка хочет стать врачом и лечить всех. К тому же, у дедушки Бураха всегда много дел, он что-то изучает, помогает людям, ведь он столько знает, он очень хороший врач. И с той Песчаной Язвой пять лет назад он справился. Правда, кто-то выжил, а кто-то нет.
Мои родители и младший брат – нет. Если по правде, то я очень по ним скучаю и даже плачу иногда по ночам – но, конечно, никогда никому не расскажу про это. Мне их не хватает. Зато у меня есть Стах. Конечно, он совсем не может заменить маму или папу, но он самый замечательный кузен на свете. Он забрал меня к себе, чтобы я не попала в детский приют. Стах разрешает мне всё, лишь бы я иногда приходила домой и не слишком-то расшибалась. Согласись, мало кому так в жизни повезло! К тому же, мало кто решится пойти и пожаловаться доктору Рубину на его младшую сестру. Он добрый, но всегда очень занят, постоянно что-то исследует у себя в больнице или занимается с дедушкой Исидором, конечно, у него совсем нет времени играть со мной. К тому же, он всё-таки взрослый. Я правда люблю Стаха, но иногда мне кажется, что было бы ещё лучше, если бы иногда он запрещал мне что-нибудь и проводил поменьше времени в больнице. А побольше – со мной…
На самом деле есть ещё Борис. Не многие мои друзья его помнят, а большинство взрослых, кажется, вообще уверены, что он умер, но это не так – я точно знаю. Он мой старший брат, настоящий, родной. Мы всегда играли вместе и очень дружили, когда я была маленькой, а потом он уехал в Столицу и поступил в Военную Академию. Это было восемь лет назад. Больше я его не видела. Говорят, я не могу его помнить, потому что мне было всего пять лет, когда он покинул Город – но что эти взрослые понимают! Я помню его прекрасно. Он писал мне письма – мне самой, не родителям, не Стаху, а мне, представляешь? Пришлось научиться и читать, и писать сразу. Борис все обещал приехать, но его никак не отпускали. И прислал мне маленькое колечко, которое выиграл в тире – сейчас-то оно мне разве что на мизинец налезет, я его на шее носила всегда, на шнурке. А ещё он даже думал забрать меня с собой (подумать только, что бы я делала в этой дурацкой Столице, по-вашему?) и говорил, что мы обязательно заведем кошку. Родители никак не разрешали…
А потом он перестал писать. С тех пор как погибла моя семья и чудом спаслась я, мы не получили от Бориса ни одного письма, хотя сама я продолжаю ему писать до сих пор, несмотря ни на что. Но было кое-что… мне до сих пор жутко вспоминать об этом, хоть я и знаю, что это неправда. Мне исполнилось десять и в мой день рождения к нам со Стахом пришел большой красивый конверт со всякими марками и наклейками. Я сразу решила, что это от Бориса и ужасно обрадовалась. Но когда я его вскрыла… Там написали, что «Борис Рубин пропал без вести при исполнении задания. Соболезнуем»
Что было дальше – я не помню. Мне кажется, я сошла с ума от горя. И всё плывет, как в тумане когда пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь, кроме слёз. Стах говорит, что это из-за тех успокаивающих настоев, которыми он меня поил – он сам, кажется, здорово испугался за меня тогда… И сказал, что «пропал без вести – это же ещё не обязательно умер». За эту мысль я и уцепилась.
Вечером другого дня, чтобы хоть как-нибудь прийти в себя и отвлечься, я пошла в Театр. Забыла сказать, что я жутко люблю Театр – там так загадочно и интересно, хотя тамошний директор, ну, Марк Бессмертник, просто ужасно страшный, так улыбается, что мороз продирает! И всё время подмигивает мне, мол, всё-то он знает и даже не против того, чтобы я пришла, но ведь правила, сама понимаешь, Лия, эти ужасные взрослые правила… А я до ужаса хочу хоть одним глазком глянуть на вечернее представление, но детей туда никогда не пускают. Вот и тогда я стояла на задворках Театра и вслушивалась в отзвуки ритмичной музыки, не надеясь на большее и только желая забыться. И тут… мимо меня прошмыгнула крыса. Ну, крыса, ну и что… А вот что! Крыса та была одета в самый настоящий жилет! И на голове у неё был цилиндр! А потом она как присвистнула, и за собой меня поманила. Ну, я и пошла. Разве можно было не пойти-то? В кустах, оказывается, была металлическая дверь, тяжёлая такая – в театральный подвал. Хотя мы раньше с Тимом там всё излазали, и потом эту дверь искали – ничего, даже следов не осталось. Внутри темно, но так, что всё видно, как будто сами стены светятся. И коридоров много-много, все запутанные, извилистые. Крыса меня в комнату какую-то привела, на подсобку похожую, я захожу, а там, в самом центре, на каком-то ящике – Он! С головой крысиной. Я сперва решила, что кто-то из наших пошутить решил – будто ребенок в маске крысы. А потом пригляделась – вроде голова настоящая, а росту Он маленького и то ли руки у него, то ли лапы, не разобрать – в перчатки затянуты.
Улыбался, весь такой любезный-разлюбезный, расспрашивал, как дела у меня, да что за беда со мной приключилась.
А я возьми да расскажи. Больше никому тогда ещё не рассказала, а он сидел и слушал, и кивал сочувственно, и жалел меня. А потом говорит: «могу я тебе помочь, очень уж ты мне нравишься. Знаю, где твой брат» Я удивилась, откуда ему знать? А Крысоголовый отвечает, что крысы ходят везде и всё знают, а Борис сейчас в плену и пока что жив, но в любое мгновение убить могут его. У меня сердце как будто кто-то в кулак взял – и радостно, что братишка живой, и мурашки от ужаса по спине пробегают, ведь погибнуть может. А тот, с головой Крысы всё улыбается и помощь предлагает. Не знаю, что было бы, если б я отказалась тогда… Только, говорит, по правилам плату со всех надо брать, даже с таких прекрасных маленьких девочек, как я. Честное слово, тогда я готова была отдать всё, что бы он ни попросил, лишь бы знать, что с братом всё хорошо. Хотя я бы и сейчас поступила бы также, я точно знаю. Его жизнь достойна любой платы. Я Крысе-то той так и сказала сразу. Он так обрадовался, сразу вскочил, лапой (или рукой?) махнул и крысы ему чернильницу с пером и бумагу притащили. Сказал – прочитай и подпиши. Что там было, я не помню. Да по правде я и не читала совсем – мне всё равно было, что там написано. Я ради Бориса на все готова была – и сейчас тоже – так что, какой был смысл читать? Подписала не глядя.
А что дальше было – я не помню. Проснулась на следующее утро дома и всё никак понять не могла, то ли приснилось мне всё, то ли взаправду было. Стаху я сказала про подвал и Крысоголового, а про бумагу и Бориса рассказывать не стала. Он решил, что это всё из-за тех настоев, ну, успокаивающих, которыми он меня поил. Может, так и есть… Только вот вечером пришло письмо. От брата. Он был жив! И писал, что с ним всё в порядке, то письмо было ошибкой, и он надеется, что никто сильно не испугался.
Так что крысы – это всё ерунда. Тем более, что с тех пор я их больше и не видела, даже те, что в подвале больницы жили, ушли куда-то. Правда, когда я про всё это вспоминаю, мне сразу становится очень-очень страшно. Хотя, что может хотеть крыса? Пару кусочков сыру?
Об этом никто не знает, я даже Тиму так и не рассказала – тогда мы не так дружили с ним.
А колечко, то, которое Борис мне прислал, я не нашла. С того дня я его не видела, даже Кошка не может его разыскать."

"А вообще у нас тут здорово! Мы играем на улицах Города, придумываем всякие весёлые штуки, сочиняем сказки, с Тамарой недавно подкинули дохлую крысу Анне Ангел на крыльцо – вот была потеха! Вообще-то крыс я с некоторых пор на дух не переношу, но не выставлять же себя трусихой перед друзьями!
Недавно я даже попробовала твирин, который Петра Стаматина забыла посреди мостовой. Ну и дрянь же это, доложу я вам! Как они это пьют вообще?
Лара Равель часто приглашает нас в гости и поит чаем. У неё всегда есть для нас печенье. Если бы она ещё не гладила меня по голове постоянно и не заставляла бы мыть руки всегда…
Наш Город прекрасен, просто нужно его почувствовать, понять. Я здесь выросла и хорошо его знаю, он любит меня и я это чувствую. Лучше меня для Него, наверное, только Спичка. Я знаю, где искать то, что хочешь увидеть, знаю, как поймать ускользающее, как рассмотреть то, что прячется в тени. Даже Призрачная Кошка любит меня больше других детей, это-то точно.
Но, конечно, у меня есть и обычные друзья. Вот Спичка, например. Никто не знает, откуда он тут взялся и даже, говорят, в приюте нет документов на него. Он там почти не ночует. А где спит – никому не рассказывает. Но он ничего, интересный, и Город знает как родной, будто вырос здесь. Но больше всего я дружу с Валентиной Маркович и ещё с Тамарой Новак, хотя она иногда бывает противная и всегда таскается с Капеллой, а Капеллу я недолюбливаю, слишком она какая-то… правильная. Тамара часто дразнится и умеет обзываться всякими словами, которым научилась от Оспины, но зато с ней весело, с ней можно устраивать шалости и лазить на склады, и гулять в степи, она ничего не боится!
А вот Тина скоро уедет, потому что её мать нашла ей работу в другом городе и хочет, чтобы она зарабатывала деньги. Мы всё ещё пытаемся что-нибудь придумать, что-то такое, чтобы ей не нужно было ехать, ведь это целый год, такая уйма времени! Тина уже и ревела, и с Небесной Лестницы грозилась прыгнуть, и из дома убегала – ничего не помогает. Говорят, что раньше её мама была совсем другая, но уехала в Столицу и очень поменялась. А Тина её любит и всегда к ней возвращается, даже в Многогранник не уходит далеко, чтобы не заиграться и вовремя вернуться домой. Если по-честному, то меня это часто раздражает, но потом я начинаю думать, как бы я себя вела, если бы мои родители были живы. Нет, не хочу представлять! Теперь мне хорошо и так.
А ещё есть Тим. Он лучший друг Хана и, конечно, и мой лучший друг! Хотя раньше мы с ним даже дрались, но теперь перестали – не совсем же малыши уже. Он прекрасный друг, верный и весёлый, а к тому же живет при Театре вместе со своей старшей сестрой Азалией. Та-то всё время хвалится, что будет скоро выступать на сцене, но что-то пока никак..."

"Что-то в Городе происходит!
Прибежала к Многраннику Тамара, говорит, видела у «Стержня» каких-то людей в военной форме, мрачных таких, сразу видно – по делу приехали. То ли трое их было, то ли двое, издалека не разглядела, но одна вроде женщина.
А про Бакалавра и так все знают. Знатный столичный господин, вроде большой ученый и мудрец – а сам молодой. Лицо у него сердитое и усталое, а глаза как степь весной – изморозь, снег, а в глубине живое что-то проскальзывает. Говорят, в Столице он оживлял людей, а сюда приехал по большому делу, никто не знает, по какому. Старается казаться важным, но видно, что что-что его пугает и тревожит, словно не по делу он сюда приехал, а от беды бежал и в беду же попал. С ним двое, один скучный, серый, а другая молодая девушка, я сама видела, как она смотрит на наши игры в резиночку на мостовой, словно бы вот все бросила и к нам бы играть попросилась. Но потом состроила из себя важную даму, отвернулась и ушла за Бакалавром."

"Дедушка Исидор Бурах умер!
По-настоящему умер, умер… Это Спичка сказал, взрослые-то, конечно, нам об этом не рассказали бы… А Спичка сам видел, только не говорит подробностей и вообще сам не свой, да ещё бы, он-то дедушку Исидора, наверное, больше нас всех любил. Спичка сам мечтает доктором сделаться и людей спасать, крутился всегда возле тех, кто лечить умеет, а теперь…
Не могу поверить, что нету больше дедушки Бураха, он ведь такой хороший был и даже Многогранник внутрь его пускал. И чувство-то теперь такое странное, словно бы вышел человеку срок и ушел он куда-то далеко, а не насовсем умер.
А ещё вроде бы сын его из Степи пришел, Артемий. Его посадили под замок и теперь решают, не он ли отца убил, хотя вроде как Исидор своей смертью умер. Не понять этих взрослых, а сына его Тамара Новак видела, как он рано утром из Степи в Город пришел. У Станции его поймали несколько человек с ножами (настоящими!), но он всех их убил и ушел куда-то, она подойти побоялась. Но когда бы Артемий успел еще кого убить, если он из Степи в Город пришел, когда дедушка Исидор уже умер? Ох, сложно все это, а на Артемия глазком бы взглянуть, мне-то всего года три было, когда отец его в Столицу учиться отправил, великий, верно, будет врач, еще лучше и Исидора, и Бакалавра. Пока он то ли в Управе под замком, то ли у Ольгимских прячется, мы не знаем, ни я, ни Тамара, ни даже Спичка."

"Ну вот. Поспорила со Спичкой – он обзывал меня трусихой и говорил, что я потому в Театр не хожу, что боюсь, а он, мол, сто тысяч раз бывал и всё видел. Только вот там такое показывают, что словами потом и не перескажешь. И попасть туда проще простого, если хочешь, а я вид делаю, что не знаю. Дурак! Даже хотела ему сказать, что уже была внутри да не в зале для зрителей, а в самих подвалах, но передумала – все равно не поверит. Да я и сама уже не совсем уверена, взаправду всё было или нет.
Ну я ему сказала, что раз он такой смелый, то пусть покажет, как внутрь-то пробраться, вместе пойдём. Он согласился, так что сегодня вечером идём в Театр!"

"Ой, представление совсем-совсем скоро! Страшно – жуть! Но не выставлять же себя трусихой перед Спичкой-хвастуном!
Только я весь вечер найти его не могу. И Тима не видно уже давно… А остальные тоже в Театр хотят сегодня, я вот теперь боюсь, как бы они нам не испортили-то всё. А Кошка поймала крысу и Тамарка подговаривает всех её подкинуть кому-нибудь…
Ладно, побегу играть!"

Девочка громко смеётся и цепляется за руки высокого, серьезного мужчины. Тот пытается закрыть замок на дверях дома, а девочка торопит его, дергает, болтает радостно, перебивая саму себя. Глаза её сверкают, будто бриллианты, искрятся беспредельным подлинно детским беззаботным счастьем, которое, видимо, заполняет её до краёв и, переливаясь через край, рвётся наружу.
- Ну что ты копаешься, давай же скорее, ну!
- Я стараюсь, Лия, ну разве ты не видишь?
- Не вижу! Ну, ты же специально меня мучаешь, чтобы я ждала подольше.
- Ну, давай, закрывай тогда сама. Надеюсь, ключи от дома ты не потеряла?
- Да нет, я их на ленточку привязала, всегда с собой ношу.
Она возится с замком, а мужчина смотрит на неё сверху вниз и ласково улыбается.
- Нет, не могу, давай лучше ты.
Он тихо усмехается и закрывает дверь. Потом неторопливым шагом идёт вверх по улице.
- Ну что же ты, давай скорее! Бежим, бежим! Стах, ну пожалуйста!

"БОРИС ВЕРНУЛСЯ!
Не могу поверить все ещё! Как же это здорово! Просто невероятно!
Нет, надо всё по порядку… Мы играли на улицах, я, Тамара и Спичка – а Тину как раз мать домой загнала. Кошка принесла нам дохлую крысу и мы подвязали её за хвост к дверной ручке. Сидели, ждали, когда же Анна Ангел домой вернётся, ведь визгу будет! А тут к нам подошёл Стах и говорит: «Лия, пойдём домой, у меня для тебя большие новости и очень серьёзный разговор». Стоял с важным видом, как настоящий взрослый (ну он редко такой бывает серьезный, да и вообще никогда домой меня не загоняет) и уговаривает. Я просилась-просилась поиграть ещё, но без толку, только пообещал сразу отпустить снова на улицу. И сказал ещё, что я сильно пожалею, если не пойду. Так Валентине мама говорит, только голос у неё другой. И не знаешь даже, то ли наказывать меня Стах хочет, то ли что… В общем, пошла я. Он меня домой привёл и загадочно так говорит, мол, садись, располагайся. А потом как снег на голову: «Твой брат вернулся!». Я сначала вообще ничего не поняла, а когда до меня дошло – совсем думать перестала. Только глаза на Стаха поднимаю, а он улыбается, чуть ли не смеётся. Сижу и слова сказать не могу, ни пошевелиться, ни вдохнуть толком. Ну, знаешь, так бывает, когда не ждешь ничего особенного, а на тебя ведро воды вылили. А потом уж я как подскочила, говорю: «Ты меня отведешь к нему?» «Конечно, а зачем я тебе это рассказываю, как ты думаешь?» И тут у меня просто голова кругом пошла… Я так давно об этом мечтала, целых восемь лет – это больше, чем половина моей жизни! А Стах копается всё и копается, медлит, идет еле-еле, ну подумать только, видите ли, он городской врач и должен вести себя подобающе, а не бегать галопом по городу и не прыгать по козьим тропкам…"

Глаза у девочки неожиданно светлеют, она замедляет шаг и крепко сжимает руку кузена.
- А что я ему скажу? Я же совсем его не знаю…
- Ты сама знаешь, что сказать, слова найдутся.
- А если он не такой, каким я его помню? Может быть, не надо, Стах?
Мужчина останавливается и девочка прячется за его плечом, вцепившись пальцами в рукав его пальто. Он поворачивается и тихо говорит с улыбкой, качая головой:
- Поздно, Лия. Вот он.
Девочка поднимает глаза и всматривается в полузнакомое строгое лицо, скрытое вечерними тенями. Она не знает, что сказать или сделать, даже не дышит от волнения.
Молодой человек в военной форме шагает к ней навстречу и крепко обнимает. Девочка прерывисто вздыхает и виснет у него на шее.
- Какой… какой ты взрослый стал…
Это звучит восхищенно и в словах ни капли упрека, что удивительно до крайности.
- Ты тоже подросла,- он улыбается и она окончательно узнает в нём своего брата, которого всегда любила больше всех на свете.
- Я так без тебя скучала, Борис!
- Я тоже,- улыбка всё больше смягчает черты его лица, в которых девочка всё ещё пытается найти облик пятнадцатилетнего мальчика, с которым она попрощалась восемь лет назад.
- Ты останешься здесь насовсем?
- Да, я надеюсь, что да. Уволюсь из армии и буду жить здесь!
Девочка восторженно вскрикивает и бросается к нему:
- Никто, никто в целом свете никогда не сможет любить тебя больше, чем твоя младшая сестрёнка!
- Знаю, знаю!- он смеётся и поднимает её в воздух, кружит до потери пульса.
- Сержант!
Резкий властный, неприятный и надоедливый женский голос врывается в сознание, обрывая радость, испортив праздник. Девочка оказывается на земле и исподлобья смотрит на женщину в военной форме, которая сверлит глазами её брата.
- Отставить балаган!
Девочка зло сверкает глазами и искоса наблюдает, как молодой сержант послушно вытягивается по струнке. Она трогает его за руку и тихо говорит:
- Я пойду тогда… Когда сможешь – приходи, я буду ждать.
Он кивает и печально смотрит вслед уходящей тринадцатилетней босоногой девчонке в голубом платье в белый горошек.

"Он такой… такой взрослый, такой серьёзный и такой красивый, мой братик. Настоящий военный! Не знаю, только, хорошо это или плохо. Он приехал с этим генералом, Блок его зовут или как там… Этот-то мне не очень нравится, а тётка с ними просто ужасная, испортила всё. Она с ним разговаривает так, будто он маленький, а она учительница в школе, и даже ещё хуже. Зачем он там с ними?..
Но он меня помнит! И очень, очень рад был видеть! Я не могу даже говорить об этом, хотя уже всем рассказала – на весь Капеллин дом (что-то они повадились у неё чай пить) орала, так что, наверное, даже вся её семья теперь знает... А ну и пусть! И Борис сказал… сердце до сих пор колотится, как ненормальное, будто бы я бежала через всю Степь и только остановилась… он сказал, что останется с нами, навсегда! Не могу поверить в это! И он будет играть со мной, всегда-всегда. И уговорит Стаха завести Кошку – ну, если она сама, конечно, согласится. Мы будем вместе всегда-всегда!
Я так ужасно, бесконечно рада и даже не знаю, как называется такое слово, чтобы можно было им выразить всё моё счастье…"

"Только… (вспомнила только сейчас) Я же Бориса спросила ещё про то письмо, ну из Столицы которое прислали… про то, что он пропал. А он так на меня посмотрел странно и плечами пожал. Говорит, не знает ничего об этом, и письма мне никакого не писал. Но я-то помню! Стала искать, а нету. Все остальные (те, которые я хранила и из кармана в карман перекладывала) нашла, а этого нет как нет. Побежала к Стаху – ну не приснилось же мне это всё. Нет, не приснилось, он тоже помнит, но где письмо – не знает. Ничего не понятно… Как так?
Неужели этот, с головой Крысы меня обманул в тот раз?.."

"В Театр я всё-таки попала. Только не со Спичкой – мы-то с ним как раз думали, как бы остальных отвлечь, а тут Стервятник подходит – ну этот, сумасшедший, что дороги метет да мусор убирает – и говорит мне: «Госпожа, не хотите ли посмотреть представление?». Что я, дурочка что ли какая – отказываться? Спичку хотела с собой взять, но Стервятник не позволил. Да он и не обиделся, говорит, и так сто раз был, что ещё там можно увидеть? А я думаю – всё-таки струсил! Ну и ладно.
Маску на меня напялили и в плащ какой-то завернули, стою я с самого ураю и через спины смотрю, что происходит. А показывают – такое! Дух захватывает! И сказки они рассказывали, особенно я запомнила про «Глупого сына старого менху», который всё время делал добрые дела, а они оказывались злыми, потому что не думал он о последствиях. Это они про Артемия, что ли?.. Потом ещё всякие фокусы показывали, а потом самого Бакалавра на сцену вывели, пистолет ему в руки дали, а он стоит растерянный и не знает, что делать. А ещё… ох. Там был Он, человек с головою крысы! Прямо на сцене!!! Я чуть не заорала от ужаса, только потому сдержалась, что боялась, как бы он меня не заметил. И всё мне казалось, что на меня они все поглядывают. Жуть! Чуть не умерла со страху, но никому не расскажу, конечно.
А детям в тот вечер сам Сабуров разрешил в Театре быть – это всё из-за этой его новой дочурки, Клары. Неприятная она – и Спичке не нравится. Он говорит, что она как зыркнула на него, а глаза у неё чернее ночи, так он чуть дышать не перестал от страха. Это Спичка-то! А я в Театре стою и слышу: Клара эта точно у меня за спиной кому-то рассказывает, что может сказать, когда человек лжет, а когда правду говорит. И ещё что-то, но я не расслышала, с головой же была в плаще. А потом уже Стервятник пришёл, за руку меня схватил и скорее на улицу вытащил…"

"Где же Тим? Я ищу его весь вечер, но он как сквозь землю провалился… Кому я ещё, кроме него, могу рассказать про всё? Тине могу, но она струсит, а Тамарка не поверит и ещё дразниться будет. Я бы Хану рассказала, но он всё занят, то дома с семьёй о чем-то говорит, а то его прямо на улице взрослые хватают. И спрашивают так серьёзно: «Нельзя ли с Вами поговорить?» и добавляют многозначительно ещё: «Наедине».
Надо, наверное, с Борисом поговорить – он точно мне поверит и поймёт, как надо поступить. Только его нигде не видно, да ещё эти его военные всё время рядом, а к ним даже подходить страшно…"

Дети хохочут, прыгают вокруг мальчика в высоких сапогах, дразнятся:
- Ты у нас теперь король! Не принести ли вам корону, Ваше Величество?
Переглядываются друг с другом хихикают, толкаются. Мальчик в высоких сапогах смотрит на них недовольно, отмахивается, отнекивается, качает головой. Дети смеются, шушукаются, гоняются друг за другом, стайкой порхают с берега на берег через мост, звенят колокольчики, весело и неровно перестукивают каблуки башмаков, дети спешат в свой мир.
Смех обрывается у порога. Прекрасный и нереальный Многогранник, великое произведение архитектуры, чудо из чудес, возвышается над городом, а у подножия его толпятся взрослые. Дети замолкают и настороженно прислушиваются. Мальчик в высоких сапогах шагает вперёд уверенно и решительно. Девочка в голубом платье в белый горошек крадучись пробирается за ним. Колокольчик сжимает в руке, чтобы не звенел.
Взрослые чем-то недовольны, особенно высокая женщина с ледяными глазами. Раньше её в Городе не было, она приезжая, но кто такая – дети не знают. С ней трое военных. Все стоят с серьёзными лицами и всматриваются в глубину Многогранника. Неожиданно оттуда выходит высокий серьёзный мужчина с детскими глазами. Даниил Данковский. Бакалавр. Только вот сейчас от его сердитости не осталось и следа, он улыбается смешно и трогательно, будто только что открылось ему какое-то откровение. Он шепчет негромко:
- Это великолепно… Это потрясающе…
Дети стоят поодаль, смотрят внимательно и недоверчиво. За ним выходит его вечная спутница – совсем молодая девушка. Она ничего не говорит и понять по ней мало что можно. Взрослые окружают их, говорят о чем-то, кажется, спорят, непонятно.
Дети скорее спешат внутрь.
Девочка в голубом платье медлит, останавливается, тихо трогает за рукав молодого военного.
- Братик? Это наш Многогранник. Тебе нравится?
Она старается казаться непринуждённо и, похоже, у неё получается. Сержант пожимает плечами:
- Здесь так пыльно, что у меня даже голова разболелась. Вы играете здесь?
Девочка отводит глаза, молча качает головой и уходит вслед за друзьями.

"Хан рассказывает, что в Город приехала Инквизитор. Я слова-то такого не знаю, по буквам запоминала… Объяснил, что это что-то вроде Сабуровых у нас, только на всё государство. Что они, Инквизиторы-то эти, следят за Законом везде и служат ему. И могут даже самого Александра Сабурова под стражу взять. Она страшная, от неё пахнет опасностью. И ей точно не нравится, что мы играем в Многограннике. Мы как раз сидим сейчас внутри почти все вместе и думаем – почему. Хан говорит, будто они считают, что Многогранник – великое зло, которое причиняет врез Земле и Городу. Глупости!
И ещё Спичка прибежал, по секрету рассказал, что в домах то ли у станции, то ли на окраине нашли несколько мертвых людей, а стены там все измазаны кровью.
Тамара слышала про страшную болезнь, которая поражает жителей… Тина теперь боится эпидемии, говорит, что может повториться та Песчаная Язва, что полгорода уничтожила пять лет назад.
А я не верю. Мой брат всё равно всех вылечит, что бы ни случилось, ведь он лучший врач на свете. Да к тому же тут этот Артемий есть и Бакалавр. Артемия я видела, он к Капелле приходил. Он ничего, хороший, улыбается всё, верит нам – только слишком уж правильный, точь-в-точь Капелла. Аж противно порой. А вот в Многогранник он попасть не может, как дедушка Исидор. Все расстроились, а я наоборот рада – зачем нам тут чужие?
Хотя сам Бакалавр, странное дело, может внутрь войти, он тут всё видел и восхищался долго-долго. И с ним фифа та, что важное лицо делает – тоже внутрь могла войти! Вот дела-то…
Я всё думаю, надо с этим Бакалавром познакомиться чуть-чуть. Странный он, но мне нравится. Глаза у него такие… слов даже не найти. Необычный он, другой, чем все. Только все к нему приходят и таскают за собой, всем что-то надо и не до детей ему, точно."

Высокие мраморные стены окутаны тенями, лунный свет рисует на них странные сложные узоры, отбрасывая длинные причудливые тени вниз, на двух сидящих на полу детей. Девочка в голубом платье в белый горошек сидит на прозрачно-хрустальном полу на самом краю, за которым – пропасть. Внизу клубится белёсый туман и туда же обрушивает свои воды волшебный водопад, стекающий по одной из стен. Над пропастью тянется мост, будто сотканный из звёздного света. Все они уходили по нему и возвращались, но сейчас девочку не тянет в глубину Многогранника. Она чертит пальцем на полу затейливые узоры, почти не глядя на то, что получается.
- Лия. Ну что ты? Иди сюда.
Другая девочка, более строгая, аккуратная, в черном платье, с двумя туго заплетенными косичками сидит на ковре, подобрав под себя ноги, среди подушек, бумаги, разбросанных игрушек и карандашей, и сочувственно смотрит на подругу.
Та, не поворачиваясь, качает головой и вздыхает.
- Я думала, он особенный. Не такой, как все, Тина, понимаешь?
- И он особенный! Это же твой брат, он никогда не будет для тебя таким, как все!
- Он взрослый. Самый настоящий взрослый.
- Ну и что, от этого ты станешь меньше его любить?
- Нет. Ничто на свете не заставит меня любить его меньше, но…
Девочка поднимается с пола, делает несколько шагов вдоль края, касается рукой перил моста, поворачивается, подходит и опускается на ковер, обхватив руками колени. Каштановые, кажущиеся сейчас синеватыми, волосы из наполовину распустившихся кос падают ей на лицо и плечи, она резким движение руки отбрасывает их назад. Тетрадка с колокольчиком лежит раскрытая на другой половине ковра. Любимая фигурка полосатой серой кошки из папье-маше небрежно валяется на полу.
- Я думала, что покажу ему всё это. Думала, что он будет понимать, что мы здесь находим. Я думала, что он – такой как я, как все мы! Просто я забыла о том, что все дети становятся взрослыми. Я так не хочу!
Звучит ещё множество правильных вдумчивых фраз и невозможно не признать их правоту. Но смириться с этим тоже невозможно. Девочка в голубом платье отстраненно кивает и соглашается со всем, что говорит ей подруга, но ни одно слово не может стереть печаль с её лица.

"Борис всё-таки изменился. Он всё-таки не такой. Ему не войти в Многогранник… Но я кое-что придумала. У меня есть несколько старых игрушек и ещё Рокот – орех, который он мне подарил перед отъездом. Раньше он сам с ним играл и у Рокота очень долгая жизнь и много историй. А теперь я думаю, закапать для брата «секретик», пусть вспомнит, как он был ребенком и как они играли в Городе и тогда, может быть, я смогу показать ему всё, что хочу… Хотя бы один раз. Придётся, конечно, идти к Капелле, но что за беда? Она не откажет, точно."

"Спичка видел шабнак-адыр. Говорит, что это она убила дедушку Исидора, а его – Спичку – не тронула, а почему, он и сам не знает. Взрослые не верят, конечно же. Только директор детского приюта вроде бы воспринимает всерьез. Мы пили чай у них, а он потом захотел со мной поговорить и всё спрашивал, хожу ли я в школу и как часто, и заботится ли обо мне мой брат, и почему я так одеваюсь – как раз поздно было и совсем уж прохладно, я Стахову куртку стащила – неужели у меня нет подходящей одежды, ну и всё такое. А потом Мишка пришла и говорит, что слышала, как Исаевы хотят подделать какие-то документы, чтобы лишить моего кузена прав на меня и забрать меня в приют. Ни-че-го у них не выйдет!"

"Вот дела! Иду вчера домой, по пути подходит опять этот Исаев, директор сиротского приюта, и говорит, что у него ко мне важный разговор. Опять! Я-то думала, начнет рассказывать опять про школу да про манеры да про всё остальное – как всегда, а нет! Спросил, не могла бы я всех наших собрать, что-то видите ли, он рассказать нам хочет. Только детям и при чем всем! Ну я и говорю, мол, дядя Анатолий, расскажите мне – а я всем передам, так-то оно надежней будет и быстрее. Он задумался и говорит, что попозже придёт. Ну и ладно. Я домой побежала, а там смотрю - и Бакалавр, и Артемий, и Стах и даже ещё кто-то. Я захожу, а они мне: «Девочка, уйди, тебе сюда нельзя!» А я им: «А я здесь живу!» И Стах: «Она здесь живет вообще-то» Вот они утерлись! Но всё неинтересное говорят, какие-то вакцины обсуждают, ещё что-то… Скучно. Я уже уйти хотела, как кузен меня за руку поймал и говорит: «Пойдём поговорим». Что-то сегодня все со мной разговаривать рвутся. Давай расспрашивать, что я думаю про Исаева и как он ко мне относится. Я сразу про документы-то и рассказала, и про какой-то «серьёзный разговор» сразу. Стах насторожился и сказал, что с документами у них всё равно ничего не выйдет, а вот верить приютскому директору не надо.
Оказываются, они там детей собирают и Мишки со Спичкой им мало. Эксперименты какие-то делают с детьми… Я Стаха спрашиваю: «Они что – Бесцветные???», а он так отвечает: «Не знаю, про что ты говоришь, но относись к ним, как к Бесцветным» Представляешь?! Исаевы – Бесцветные! Самые настоящие!
И только он это сказал, как директор подходит и мне говорит, что решился на разговор. Только наедине. А Стах давай с ним спорить, мол, говорите здесь, что Вам нужно от моей сестры… Но потом я всё-таки в приют пошла. И Хан тут же прискакал, я его выгнать пыталась, но Исаев сказал, чтобы он оставался.
А рассказал он нам вот что. Точнее сначала сам всё больше спрашивал, знаем ли мы, что такое Инквизиция и зачем она нужна и всё такое. А потом говорит, что Инквизитор устраивает здесь экзамен, чтобы выяснить, кто что умеет особенного… И сказал, чтобы мы на этот экзамен ни в коем случае не приходили. Я ещё Стаху рассказала, но он, похоже, не сильно поверил. Зато сказал, что у него в шкафу лежит револьвер и если я его найду, то можно будет подержать в руках и может, даже пострелять. Я не очень поняла, где искать и почему кузен сам не может это сделать, но это неважно. Излазила всё, ничего не нашла... Возьму завтра с утра Спичку с собой."

Девочка сидит в гостиной комнате сиротского приюта, раскачивается на стуле и жует печенье, которое только что безо всякого спроса взяла из вазочки грязными руками. Как ни странно, сегодня взрослые не сердятся и не шикают, только Анатолий Исаев, директор и педагог, смотрит на неё печально и сочувственно. Он вообще никогда детей не ругает, и все его любят.
- Проходи, Каспар. Ребята, вы знаете, что такое Инквизиция?
Девочка косится на мальчика в ботфортах.
- Нууу, Хан говорит, что это как Сабуровы, только гораздо выше, на всё государство.
Исаев кивает и вздыхает.
- Понимаете, ребятки, это плохие люди. Очень плохие. Они охотятся за детьми, похищают их и увозят в Столицу, для опытов, хотя всем говорят, что в особенную школу. Инквизитор приехала сюда не просто так, она хочет исследовать вас и отобрать тех, кто способен делать особенные вещи.
- Особенные?
- Да, творить чудеса. Ну, ты же разговариваешь с Крысиным Пророком…
Девочка вздрагивает, печенье падает ей на колени, крошки рассыпаются по полу.
- Я???
- Разве нет?
- Нет!
Она смотрит на него подозрительно, настороженно, будто в любой момент готова убежать. Исаев задумчиво пожимает плечами, роняя фразу:
- Наверное в картотеке какая-то ошибка… Дело не в этом. Завтра Инквизитор устроит для вас экзамен и я не смогу с этим ничего поделать. Я был раньше связан с этими людьми и работал с ними, я хорошо знаю, на что они способны. Я прошу вас не приходить, как бы вас ни звали и что бы я завтра ни говорил. Ни за что не приходите. Я знаю, что за это они могут меня сместить с должности и даже убить, но я готов на коленях умолять вас – не приходите, никто. Вы ведь можете спрятаться так, чтобы вас никто не нашел?
Мальчик в высоких сапогах кивает. Его и без того серьёзное лицо делается ещё мрачнее.
- Ладно, бегите. И обязательно передайте остальным, пусть все дети знают!

"Капелла приходила в Многогранник. Чего это она? Всё меняется – Хан целый день пропадает в Городе, а она здесь. Пришла с Мишкой, рассказывала, как они с Лаской пили чай на кладбище и как видели призрачный поезд, наверное, один из тех, что пропадали по пути.
Что-то творится – нехорошее, злое, я чувствую. Город волнуется, ему не страшно, но не спокойно. Все реже приходит к нам Кошка. Стах говорит, что эпидемия и правда началась. Мор. Чума. Мне не страшно. Все знают про Инквизиторов – их целых два. Мы не боимся, мы ничего не боимся, мы сможем защититься, я знаю. Просто… у меня неспокойно на душе."

"Бакалавр приходил к нам. Я часто вижу его и он почти не нравится мне больше. Что-то в нём есть упрямое, недоброе, что ли… Он приходит в Многогранник, как к себе домой и это злит меня ещё больше. Он врывается, ходит, оглядывается… Говорил с нами, придумывал глупости, потом ушёл. Ведёт себя как взрослый, но всё-таки… отчего-то так жаль его. Но что я могу сделать? Хан разболтал ему про порошочки, между прочим…"

Темнота обнимает Город, окутывает его дымкой снов, укрывая от тревог и бед. Уже через один горят фонари, уже не носятся по улицам дети, только серые тени, полные забот и собственных дел – взрослые тени – шатаются по городу, будто неприкаянные призраки. Девочка тенью ходит за мальчиком в высоких сапогах, держится за рукав, тянет за собой.
- Хан, поздно уже… Нужно спать. Идём, идём в Многогранник.
Он отстраняет её мягко, но по-взрослому решительно.
- Нет, Лия, я не могу, у меня очень много дел. Не могу.
Девочка опускает голову и досада сверкает в её глазах.
- У тебя теперь одни дела на уме! Ты совсем не играешь с нами и ничего нам не рассказываешь! Мы совсем не нужны тебе больше? Или ты вправду возомнил себя королем и Спичка правду сказал, будто ты думаешь, что ты – правитель Города и всё будешь решать? Что же ты, не друг нам больше? Даже Капелла, с которой ты теперь таскаешься целыми днями, рассказывает нам больше сказок!
Девочка злится, обижается, хмурится. Но, конечно, не плачет. Мальчик в ботфортах вздыхает, быстро оглядывается по сторонам и вдруг улыбается.
- Ладно, пойдём!
Девочка смотрит непонимающе, а через секунду бросается догонять его. Она не хочет возвращаться домой сегодня.
Многогранник встречает их звенящей пустотой и привычным уютом. Тут точно никого нет. Мальчик заводит музыкальную шкатулку, трогает рукой музыку ветра, скользит пальцами по стенам и в глазах его светится нежность и грусть. Он садится, будто король, среди подушек, касается рукой рукоятки деревянного меча – второй меч, принадлежащий Тиму, запрятался в углу – закрывает глаза и молчит. Девочка ложится на ковер и всматривается в звездное небо. Тихо шумит водопад. Серебряная паутинка, повисшая между всех стен, чуть выше человеческого роста позвянькивает привязанными к ней хрустальными колокольчиками. Стены светятся изнутри, будто вставлены в них разноцветные фонарики.
Они молчат – и им не нужно другого. Так было всегда и так будет ещё тысячи лет. Они будут здесь, и с ними все остальные друзья и не нужно будет иного мира. Девочка всегда была на его стороне – взрослеть так ужасно. Они – не станут.
Тяжёлые шаги врываются в их мысли, это – чужой. Девочка садится резко, хмурится, смотрит исподлобья. Мальчик устало поднимает глаза.
Даниил Данковский садится перед ними, подбирая ноги под себя. С ним его смешной чемоданчик. Улыбается завороженно, но, кажется, чуть наигранно.
- Что я вижу здесь?
Взрослые глупы и он тоже. Какие дурацкие вопросы они любят задавать, до чего не чувствуют очарования моментов. Девочка злится на него и бросает коротко:
- Наш мир. Наш.
Мальчик спрашивает спокойно:
- Вам нравится?
- Безумно. Я поражен, я в восхищении, это истинное чудо! Но как? Как это может быть?
И снова. Почему им так важны все эти глупости? Зачем? Зачем подчинять чудеса какой-то логике, зачем придавать им смысл? Мальчик готов отвечать.
- Так, как оно есть. Мы сами придумали это. Мы создали этот мир.
- Значит, здесь вы можете все?
- Да, можем!- девочка резка и недовольна, но говорит, что думает.
- И вы сможете вылечить людей от чумы, например?
- А ты попробуй приведи сюда всех людей! Давай посмотрим, что получится,- она зла и говорит сердито, и глаза её темнеют.
Она представляет, как толпа взрослых врывается, портит всё, как приходится делиться с ними этим домом. Но Данковский будто не замечает и не сдаётся.
- А можете вы, например, придумать лекарство от чумы?
Девочка заливается смехом. Ей забавно видеть, как столичный врач, знаменитый тем, что умеет оживлять мертвецов, приходит к двум тринадцатилетним детям и просит их придумать чудодейственное средство. Мальчик в ботфортах жмёт плечами:
- Мы давно придумали.
- Что?!
Девочка толкает его в бок, глаза Данковского расширяются. Мальчик продолжает:
- Порошочки. Во время прошлой чумы они помогали.
- Это такая игра,- поясняет девочка. Сама она никогда не играла в чуму.- Но их украли, и это не кто-то из нас. Мы не знаем, кто.

Город засыпает. Он ждёт завтрашнего дня.